Интервью С.Калашникова: Впервые в современной истории Госдума дала поручение правительству, а не наоборот
Госдума снова не стала рассматривать законопроект об отмене «медведевской реформы времени». Его отправили в правительство, дав премьеру возможность самому с этим разобраться.
Макеева: Почему решили возвращать через правительство, а не путем принятия закона? Если учитывать историю вопроса, то такое создается впечатление, что Дмитрию Медведеву дали возможность самому – он когда-то отменил – назад вернуть, позволили сохранить лицо. Это действительно так?
Калашников: Совершенно правильно, потому что мы считали, что принять решение по изменению постановления правительства логичнее и лучше всего самим постановлением правительства. Все-таки закон, по сути дела, устанавливал время в каждом округе, в каждом субъекте, что не является прерогативой законотворческой нормы. Поэтому, исходя из той ситуации, которая сейчас сложилась в Думе, чтобы действительно решить вопрос, комитет по охране здоровья вышел с инициативой принять такое постановление. Хотя я не могу сказать, что это постановление в правительстве было воспринято с энтузиазмом. Во-первых, в постановлении зафиксировано, что должно сделать правительство в своем новом постановлении. Второе – дан 30-дневный срок, некоторые уже назвали это ультиматумом. Это не ультиматум, это действительно возможность наиболее технично вернуть нам то время, которое наиболее близко к астрономическому.
Дзядко: Вы говорите это правительству, и, по сути, вы говорите: «Ребята, за 30 дней сделайте это, или мы сделаем это сами».
Калашников: Совершенно верно, вы правильно сформулировали. Закон просто снят с повестки дня был сегодня. Но это не значит, что он отозван. Его уже подписало более 150 депутатов.
Макеева: А как часто бывают ситуации, когда Госдума дает правительству поручение и четкое расписание шагов, что должно правительство предпринять?
Калашников: На моей памяти это первый раз.
Дзядко: Тогда давайте вернемся к первому вопросу – почему именно в этом случае такая неожиданная позиция Госдумы?
Калашников: Она связана с тем, что в последнее время, в том числе и комитет по охране здоровья, ведет интенсивный диалог с правительством на уровне вице-премьеров, поэтому есть шанс, что все-таки правительство изменит свое постановление. Но это пока только шанс. Поэтому пушки на запасном пути.
Макеева: Был как раз круглый стол в Госдуме в начале недели.
Калашников: В понедельник состоялся круглый стол с участием вице-премьера Аркадия Дворковича, где основные принципы нашего закона были обсуждаемы.
Макеева: И как показалось по реакции? Можно считать, что это все воплотится в жизнь? Скорее так или будут какие-то встречные предложения?
Калашников: Я думаю, что все-таки воплотится.
Макеева: То есть вы ждете, что правительство согласится.
Калашников: Можно до бесконечности плевать против ветра, но все-таки это когда-то кончается.
Дзядко: А как же так получилось, что несколько лет назад депутаты, во многом составляющие и нынешнюю Госдуму, проголосовали за то решение, которое теперь…
Калашников: Нет, я здесь хотел бы оправдать депутатов. Закон, принятый в 2011 году, не вызывает никаких возражений. Они сделали только одно – отменили сезонный перевод времени и, как это всегда делается, поручили правительству принять соответствующие технические решения. И вот технические решения в августе 2011 года, принятые постановлением правительства, и создали совершенно парадоксальную ситуацию.
Дзядко: Например?
Калашников: 22 региона в Российской Федерации живут с отклонением от астрономического времени на два часа. Это первое. В зимний период времени возникло много рецидивов, связанных с ухудшением здоровья, снижением адаптационных механизмов организма, с депрессией и так далее. Наиболее это сказывается на пожилых и на детях. Педагоги в один голос говорят, что первые два урока дети просто спят. И самое главное – не были учтены особенности большой территории Российской Федерации, что привело к тому, что в 8 субъектах федерации разница на границах между рядом стоящими субъектами, причем небольшими, например, Татарстан и Башкирия, два часа. Это же полный абсурд. Сто километров разница, и два часа по времени. Согласитесь, что это противоестественно.
Макеева: Получается, не сама возможность переводить время на "зимнее – летнее" вызывает основной вопрос?
Калашников: Нет, отклонение от астрономического времени.
Макеева: Если правительство не вернет зимнее время (останется, как сейчас), но при этом подрихтует эту разницу с регионами, допустим, вернет, как это было до того, и не будет два часа между Башкирией и Татарстаном, это устроить Госдуму? Такое возможно?
Калашников: Ничего не могу сказать, потому что неизвестен результат. Три самые главные позиции мы уже заложили в постановлении Госдумы. Это установление московского времени не 4 часа по Гринвичу, а 3 часа. Все часовые пояса, исчисление времени в Российской Федерации, идут исходя из московского времени, то есть автоматом произойдет определенная коррекция. Мы заложили в постановлении Госдумы, что во всех субъектах время должно быть приближено к астрономическому, и мы заложили, что это нужно сделать все с учетом мнения субъектов федерации, потому что есть несколько субъектов, которые выпадают из астрономического времени. Например, в соответствии с нашим законопроектом, из 85 субъектов только 13 жили бы с отклонением в один час, а все остальные были бы по астрономическому времени. Но есть разные мнения, например, в Санкт-Петербурге. Санкт-Петербург географически отстоит от Москвы, но петербуржцы изначально всегда жили по Москве, и они не хотят переходить, хотя опять-таки не все. Но, наверное, субъект должен сам определиться, по какому времени живет.
Макеева: Путем референдума, хотела добавить. Если бы жители субъектов голосовали…
Калашников: Знаете, в целом ряде субъектов проходит интернет-голосование, своеобразный референдум, задача – собрать в каждом субъекте более 100 тысяч голосов. Процессы идут, люди же очень недовольны.
Макеева: Это учитывалось Госдумой?
Калашников: Да, конечно, мы всю социологию… в отличие от мониторинга правительства, который, нарушая все социологические, методологические принципы пытались сделать опрос на национальной выборке, то есть без учета того, в каком часовом поясе живут люди. Если человека спросить, который живет по астрономическому времени, хочет он менять или нет, он скажет, что ему и так хорошо. Мы опираемся на опросы в субъектах, где люди живут. И большинство субъектов, конечно, против этого времени, в котором мы сейчас живем.
Макеева: Почему именно такой срок дан – 30 дней? Весенний перевод часов мы пропустили, до осени довольно много времени, можно было бы подумать.
Калашников: Один из аргументов правительства в том отзыве, который они нам направили на закон, было то, что им нужно время, чтобы подготовиться. Мы очень боимся, что если это будет перенесено на осень, то у правительства опять не хватит времени.
